США отвели Польше роль «новой Украины»: неочевидный, но неизбежный итог СВО

Журналист ВГТРК и депутат Московской Городской Думы Андрей Медведев в своём Telegram-канале объясняет, почему после окончания горячей фазы СВО на Украине Польше придётся занять украинское место.

«На фоне войны на Украине, мы довольно часто говорим о польских амбициях возрождения Посполитой «от моря до моря», проекте Интермариум и желании Варшавы чтобы вашингтонский господин назначил именно Польшу любимой европейской женой, вместо Германии.

Уже сейчас, впрочем, можно сказать, что русская армия на Украине, помимо основных задач, уничтожила и большую часть польских амбиций. Не будет никакой Великой Польши. Она заменит Украину и станет новым антирусским буфером.

Но все же, хочется заметить, что поляки как в своих амбициях и гоноре, так и в желании делать пакости всем соседям, весьма стабильны. Во время польского антироссийского восстания 1863 года, русский историк Александр Гильфердинг писал о его мотивах и вообще состоянии ума польской элиты. 

«Поймите всю тягость этой требуемой жертвы, поймите, что с этим поставлен вопрос: быть ли полякам — небольшим 5 или 6 миллионным народом или властителями значительной части европейского материка, и вы поймете, за что собственно идет современная нам борьба.

Борьба эта есть результат (и, будем надеяться, приготовление к исходу) всей прежней истории, привившей славянскую Польшу к чужому организму, к миру латиногерманскому, сделавшей ее носительницею чуждых славянскому племени исторических начал. И вот, в последнее время, особенно под гальваническим влиянием эмиграции, доводящей до абсолютной формулы в теории и до болезненной крайности на практике все исторические начала польской жизни, выступило наружу, облеклось в действительные факты это внутреннее противоречие польских исторических начал с славянскою основою польского народа. 

“По делам их познаете их”. И мы видели и видим их дела; мы осязаем это внутреннее противоречие.

Мы видели их в 1848 году проливающими свою кровь за угнетателей славянских народов, за мадьяр, против сербов, хорватов, словаков и русских и, после поражения, вступающими в ряды других угнетателей славян, — в турецкую армию.

Мы видели их в 1854 году снаряжающими „казацкий легион” на защиту турецкого мусульманства от христианской и славянской России.

Мы видели их в 1862 году командующими турецкими войсками для завоевания Черногории.

Мы видели и видим, как они сами рекомендуют себя западной Европе, „как единственных между славянами врагов и противоборцев панславизма” (т. е. предполагаемой в будущем самобытности и единения славянских народов), и как немецкие либералы, те самые люди, которые мечтают о будущем господстве Германии над славянским Востоком, берут их за это под свое покровительство (прочитайте только речи либеральной германской партии в прусском парламенте, прочитайте, что пишут либеральные немецкие газеты в Австрии и других странах).

Есть в этом положении современной Польши что-то трагическое, плод именно этого внутреннего противоречия между общественными стремлениями Польши и историческими требованиями ее славянской основы; и это противоречие особенно ярко обозначается в настоящем восстании».

Стоит добавить, что изменилось с тех пор мало. И роль Польши, как прислуги более глобальных игроков (чего бы там про себя сами поляки не думали), никуда не делась. 

Поэтому, в США для Польши отведена роль «новой Украины», после того, как собственно украинское государство придёт к своему логическому финалу».