В.Мединский. Оформление политического мифа

Главы из книги В.Мединского "МИФЫ О РОССИИ"         

Продолжение… Предыдущая часть… Начало здесь…           

Оформление политического мифа

Политический миф о России оформляется в момент высшего взлета русской государственности, на фоне побед русского оружия. Миф начал создаваться во время и сразу после Семилетней войны. К эпохе наполеоновских войн о России появилось много «интересной» информации.

В ходе этих войн и победы над Наполеоном Россия превратилась в одну из ведущих держав Европы. Много спорили о том, кто сыграл самую важную роль в разгроме Наполеона. Большинство событий указывало на Россию.

В 1799 году Суворов бил французскую армию в Северной Италии и переходил Альпы. В 1812 году армия Наполеона не смогла разгромить русскую армию. И даже совершив стратегическую ошибку, взяв Москву, вынуждена была вскоре отступать, спасаясь бегством. «Спаслись», как я писал ранее, от силы 25 из 600 тысяч! В 1813 году русская армия выиграла сражение под Лейпцигом, весной 1814 маршировала по территории самой Франции. А немецкие княжества и прочие «союзники» Бонапарта судорожно разрывали союзы с Наполеоном и заключали союзные договоры с Российской империей.

Россия диктовала свои условия на Венском конгрессе 1815 года. Россия с позиции силы договаривалась с Австрией и Пруссией о политике в отношении Турции. Перед Европой реально «засветил» раздел Турции, в котором Россия приняла самое решающее участие. Мелкие германские княжества смотрели на Россию с возрастающим интересом: не ограничит ли добродушный восточный великан аппетиты Пруссии?

В газетах Баден-Бадена и Пфальца появлялись статьи, в которых сравнивалось положение подданных Пруссии и Российской империи. Получалось, что под покровительство Российской империи идти выгоднее. А это означало – немного решительности и напора и русский флаг на Босфоре, а также общая граница России и Франции западнее Рейна обеспечены.

В княжествах Средней Азии появлялись агенты Российской империи – изучали дороги и переправы, численность и вооружение местных войск. Англия не без основания чувствовала, что Российская империя подбирается к жемчужине ее колониальной империи – Индии.

Еще в середине XVIII столетия Россию изучали громадные академические экспедиции, в которые вместе с русскими, в совершенно неизученные Поволжье, на Урал и в Сибирь шли немцы. О России рассказывали сказочные истории – вплоть до того, что сибирские реки выходят из берегов из-за громадных стад бегемотов. Из России везли колоссальные метеориты, шкуры удивительных зверей и одежды удивительных народов. Россия представала перед Европой богатой, невероятно интересной, наивной и вместе с тем какой-то невероятной и сказочной. И конечно же, была она не страшной.

Затем из периферии цивилизованного мира, никому не опасной и любопытной, Россия за считанные годы сделалась реальным конкурентом. Более того, страной, которая готова доминировать в Европе.

С 1799 по 1815 год Европа настораживалась по отношению к России все больше. Россия меняла расклад сил! Чем более высокое положение занимает человек, учреждение или государство, тем больше оснований у него бояться за свое положение.

Токвиль писал в 1835 году: «В настоящее время существуют на Земле два великих народа, которые, начав с разных точек, приближаются, по-видимому, к одной цели: это русские и англо-американцы. Оба они выросли незаметно; и когда взоры людей были обращены в другую сторону, они вдруг заняли место в первом ряду между нациями, так что мир почти в одно время узнал об их появлении и их величии.

Все другие народы, по-видимому, почти достигли пределов, предназначенных им природой; их задача только сохранять приобретенное. Но эти два народа находятся еще в периоде роста. Все остальные остановились или подвигаются только с большими усилиями; лишь они одни идут легко и скоро по пути, которому глаз еще не может видеть конца».

Гегель не особенно любил славян и считал, что все это народы «неисторические». Он приветствовал захват Пруссией польских и чешских земель. Тем более показательны слова Гегеля: «Остальные современные государства, как может показаться, уже более или менее достигли цели своего развития; быть может, у многих кульминационная точка уже оставлена позади и положение их стало статическим. Россия же уже теперь, может быть, сильнейшая держава среди всех прочих, в лоне своем скрывает небывалые возможности развития своей интенсивной природы».^[89]

Как же не испытывать страха перед тем, кто имеет небывалые силы и возможности тебя обогнать?

Страх требует рационализации: рационального объяснения неясной угрозы, перевода страхов из бессознательного на уровень осознанного.

Страх вызывает отвращение к источнику страха. Если лев грозен и страшен, просто необходимо объяснить, как жестоко он терзает свои жертвы, как ужасно воняет из его пасти, как гниют остатки мяса под его когтями.

Остановка за тем, кто сумеет создать политический миф из уже наличествующих бытовых и литературных мифов. Первой в плеяде «новых творцов» такого мифа стала баронесса Жермена де Сталь с книгой «Записки о России».

Анна Луиза Жермен, в замужестве Сталь-Хольштейн (1766–1817 гг.) принадлежала к верхушке европейской титулованной знати. Дочь барона Неккера – министра Людовика XVI. Талантливая писательница, она выпустила в свет несколько имевших успех романов, ее пьесы шли на сценах европейских театров.

Среди прочих книг Жермены де Сталь – «О Германии» (1810 г.) и «Записки о России» (1812 г.). Германия вызывает у Жермены самые положительные чувства: по ее мнению, немцы – непрактичны, жизнерадостны, романтичны. Поэтому у них плохие дороги,^[90] их товары скверного качества, но зато жить в Германии легко и приятно.

А вот Россия… Русские по своему характеру деспотичны и жестоки, большая часть русских находится в рабстве. Дочь эпохи Просвещения, Жермена придавала огромное значение переписке Екатерины II с Вольтером и Дидро. Вольтер советовал Екатерине освободить крепостных, она не слушалась. Что можно еще сказать о народе, который не следует совету самого Вольтера?!

В. Лебрен «Мадам де Сталь в виде Коринны».

Очень не любила Россию

Русские любят воевать, для них страшно важно завоевывать все соседние народы (Жермена де Сталь поминает и «Завещание Петра Великого»). Потому их собственная земля лежит в запустении. В общем, у немцев дороги плохие от романтизма, а у русских – от свинства. И Екатерина Вторая не раскрепощает крестьян, потому что она по духу русская, не немка.

На этом примере хорошо видно, что политические мифы о России основаны на трансформации литературных и бытовых мифов. Ядро политического мифа составляет представление России как внутреннего деспота и внешнего врага.

Книга вышла очень своевременно: во время войн Франции с Россией, накануне нашествия «двунадесяти языков». На короткий срок общественность в Европе притихла… Как-никак Россия была дорогим для союзников победителем, ее армия стояла в Париже.

Новое дыхание мифу придал французский публицист Астольф де Кюстин. Астольф де Кюстин (Аstolphe de Сustine) родился 18 марта 1790 года в Нидервиллере в Лотарингии (Франция). Предки маркиза известны с XIV века. Его дед Адам Филипп де Кюстин (1740–1793 гг.) был заметным военным и политическим деятелем королевской Франции. Участник Семилетней войны и войны за независимость США, он сделался депутатом Генеральных штатов и Учредительного собрания. Как военный на службе революции, командующий Рейнской армией, он нанес противникам Франции ряд поражений на территории Германии. Но в 1793 году, с приходом к власти якобинцев, проявил, по заключению трибунала, «преступное бездействие». Адам Филипп де Кюстин фактически сдал противнику уже взятые было Франкфурт и Майнц. Было ли это прямой изменой, спорят до сих пор, но якобинцы казнили на гильотине и деда Адама де Кюстина, и отца трехлетнего Астольфа.

Воспитала мальчика мать. С точки зрения самого Астольфа, мать проявила исключительную стойкость характера и способность к самопожертвованию. Воспитывая сына, мама вложила в него идею своего рода аристократического европейского космополитизма. Де Кюстин рано проявил интерес к путешествиям по Европе.

В 1811–1822 годах он объездил Швейцарию, Англию, Шотландию и Калабрию, позднее посетил Испанию. Маркиз писал очень много: практически о каждой поездке появлялись путевые очерки. В них де Кюстин пропагандировал и свои политические убеждения. К середине 1820-х годов он уже был известным и уважаемым публицистом, чьи книги переводились на разные языки.

В 1839 году по личному приглашению императора Николая I этот убежденный монархист и мастер дорожного очерка посетил Россию. Николай I откровенно рассчитывал, что Кюстин напишет хорошую книгу о России. Еще одна книга о России как об одном из европейских государств – это был бы хороший «пиар».

Впечатления маркиза о николаевской России легли в основу книги «Россия в 1839 году». Книга в 4-х томах вышла в 1843 году во Франции. Ее сразу же начали переиздавать в разных странах Европы. Однако оказалось, что это был «пиар» наоборот: Россия маркизу де Кюстину категорически не понравилась. И мало того, что не понравилась…

Фактически маркиз завершил то, что начала мадам де Сталь – формирование черного политического мифа о России. Дороги плохие, а местные варвары их не ремонтируют. Лошади скверные, езда медленная. Правда, в одном месте лошади оказываются слишком раскормленными, в другом – слишком тощими… Но в любом случае – какие-то они не такие, как нужно.

А. Швабе «Николай I». 1843 г.

Был честный и образованный офицер. И всю жизнь строил «вертикаль власти »

Женщины в России некрасивые, офицеры мундиры носить не умеют, мужики дикие, деревни нищие, леса густые и слишком заросшие, зимой слишком холодно, а летом слишком жарко. Печи русские топят скверно, еда невкусная, пьют то ли слишком много, то ли просто пить не умеют, и все время напиваются допьяна. Деревни и провинциальные города некрасивы. Дома стоят без системы, а улицы разной ширины и кривые. Петербург же тоже не красив, но потому, что в нем дома стоят слишком уж по одной линии, проспекты широкие и пересекаются под прямыми углами; а потому Петербург похож на огромную театральную сцену.

В общем, гадкая страна и скверный, порочный народ.

Но главное в России, в этой стране варваров, то, что все не свободны. Про мужиков говорить нечего – они в рабстве, и никакого участия в жизни страны не принимают. Но и дворяне, и чиновники – варвары и рабы по своей сути. Они пытаются подражать французам и эти попытки вызывают у маркиза самую едкую насмешку. По своей сути они – нервные, суетливые, страшно зависимые люди, панически боящиеся начальства.

Даже сам Николай I – это человек, все время «играющий» самого себя, не способный ни на миг забыть о себе как императоре, комедиант на сцене, одним словом.

Но суть и императора, и всех русских – это рабство. «Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора».^[91] В этой тюрьме царит всеобщий страх, тирания бюрократии, произвол сильных над слабыми.

А вторая сторона «истинной сути» России и русских – стремление господствовать в мире, а потому вести захватнические войны. Особенная опасность нависла над бедной Европой, потому что Россия пыжится изо всех сил изобразить себя европейской державой.

А зачем ей это?

Чтобы командовать над остальными странами Европы, разумеется. Русские притворяются европейцами, Николай I играет роль «европеизированного государя» для того, чтобы утвердить право командовать и господствовать в Европе, заводить в ней свои жуткие порядки.          

Универсальный миф

Ставшая весьма популярной книга Кюстина^[92] смогла объединить разрозненные черные мифы о России и подчинить их одному главному политическому мифу. Разного рода бытовые мифы слагались во все времена. Скажем, немецкий профессор Шиман писал, что Николай I не читал ничего, кроме Поля де Кока^[93] – специальные курьеры привозили ему из Парижа свежие оттиски.^[94]

Это нелепый и грубый миф: Николай Павлович был одним из образованнейших людей своего времени. Свободно читал на трех европейских языках. Покровительствовал Пушкину и Гоголю, и ему Александр Сергеевич читал своего «Евгения Онегина», а Николай Васильевич – «Мертвые души». Николай I первым отметил талант Льва Толстого, а на «Героя нашего времени» написал отзыв, достойный похвалы и признания его как профессионального литературоведа.

У Николая I хватило и литературного вкуса, и чувства юмора, чтобы хохотать при постановке «Ревизора», а потом произнести: «Досталось всем, а больше всего МНЕ».

С трудом могу представить возможной столь самоироничную оценку у большинства последующих руководителей нашего государства.

Но даже предположим, что в сказки о полуграмотном Николае поверили бы. То есть для дискредитации его лично – сойдет. Но пятно на весь правящий слой России, на всю Россию будет брошено, а это уже иного порядка дискредитация.

П. Боклевский. Иллюстрация к пьесе Н. Гоголя «Ревизор». 1856 г.

Тогда хотя бы боялись столичных проверяющих…

Но насколько лучше политический миф, сформированный де Сталь и маркизом де Кюстином!

Теперь любые другие, «частные» мифы – о неграмотном Николае, и о плохих дорогах, и о некрасивых россиянках, можно будет привязывать к этому главному мифу.

Вот она – Россия! Страна агрессивных рабов! «The Empire of Evil!» Трепещи, Европа! Это идет железной поступью обезображенный маской урод, русский Дарт Вей-дер, желающий покорить мир!

Такой миф – вне времени. Николая I нет на свете полтора столетия. Изменился и политический строй, и границы, и место России в мире. А миф жив и, если это будет кому-то нужно, то частный миф про полуграмотного Николая станет очередным небольшим фрагментом мифов о России.      

Серебряный рубль

А ведь о Николае I тогда рассказывали и другое! Сохранился документ о том, когда Николай лично пошел за гробом покойного унтер-офицера. Некому было проводить в последний путь нищего одинокого старика, и император, сняв фуражку, сам пошел за гробом.

Или другая история. Как-то в пургу^[95] император ехал в двуколке и догнал бредущую по дороге женщину с мальчиком. Император велел остановиться и спросил, куда подвезти их. По дороге дама рассказала, что муж у нее погиб на войне, с пенсией все тянут, а сына она сама не знает, куда бы пристроить.

– Ладно, – сказал император, – я вам постараюсь помочь!

Он дал мальчику серебряный рубль. Пусть он придет завтра к Зимнему дворцу, покажет дежурному офицеру этот рубль, и тот все организует. Лишь придя на следующий день с сыном в Зимний, женщина узнала, что ее подвез не обычный офицер, а сам Государь!^[96] Император ускорил получение пенсии для вдовы, парня за казенный счет определил в военное училище.

Мальчик вырос, дослужился до генерала, хорошо проявил себя во время Русско-турецкой войны, воевал на Шипке. Памятный серебряный рубль он носил на шее рядом с нательным крестом.

Если бы такая легенда ходила о любом из английских королей, тут же это было бы описано в романах, снято несколько фильмов, появились бы тематические бары, а может быть, и рестораны «Серебряный рубль» и «Счастливая вдова».

Сколько хорошего о своей истории могли бы еще мы рассказать! Если хотели бы…

Приключения политического мифа

Естественно, книга де Кюстина вызвала гнев Николая I.

Появился целый ряд официальных опровержений, но эти опровержения были наивными и неуклюжими: в них подробно и скучно рассказывалось, что «на самом деле» дороги в России хорошие, лошади кормлены в меру, мундиры на офицерах сидят хорошо и завоевывать Россия никого не собирается.

Оправдываться – дело не простое, обстановка скандала всегда вызывает ощущение, что «или ты украл, или у тебя украли».

Просто говорить: «Нет, я этого не делал…» – бессмысленно.

Хорошим приемом в таких случаях является либо дискредитация автора пасквиля, либо ответный удар – шельмование того, кто заказал «черный пиар». Но русские официальные круги никогда не предпринимали ответного «нападения» ни на самого маркиза, ни на Францию.

Никто не догадался опубликовать очерки о том, как маркиз заблудился в трех березках под самым Петербургом, как принял за медведя болонку придворной дамы и с визгом забрался на портьеру или как он ухаживал за гвардейским офицером и что из этого получилось.^[97]

Не было «записок» типа «Записки князя Волконского» или «Воспоминания графа Орлова» о путешествии во Францию.

Не увидели эти книги свет. Не было таких «записок».

Хотя в них французская действительность могла бы высмеиваться так же беспощадно, а Франции вполне можно было приписать глобальные планы покорения мира.

Оснований было немало.

В конце концов, ранний капиталистический строй угнетал людей ненамного меньше, а порой и больше крепостного. Стоит взять хотя бы реалии книжек Мало «Без семьи» или Гринвуда «Маленький оборвыш», хорошо известные в России. Или произведения Диккенса, в которых нищета Лондона того времени описана беспощадно.^[98]

Короче, книга де Кюстина практически не получила достойного опровержения, и ее вспоминали всякий раз, когда складывалась подходящая политическая обстановка: в 1848 году, когда русский экспедиционный корпус помогал Австрийской империи, и в годы Крымской войны 1853–1855 годов, и во время Русско-турецкой войны 1877–1879 годов, и в годы Балканской войны 1912 года.^[99]

В самой России книга «Россия в 1839 году» была фактически запрещена. Первое русское издание, причем сокращенное, увидело свет только в 1930 году. Полностью книгу издали только после «перестройки».

Но еще при жизни автора (скончался в 1857 году) ее ввозили во французских и немецких изданиях и читали, читали, читали… мнения были разноречивыми. У большинства россиян книга восторга не вызвала. Но «подкинутое сословие», конечно же, выдвинуло и тех, кого книга де Кюстина положительно очаровала.

A. И. Герцен сообщал, что «сочинение Кюстина пребывало во всех руках» и называл эти записки «самой занимательной и умной книгой, написанной о России иностранцем».^[100]

Читали де Кюстина и петрашевцы, и народовольцы, и марксисты – все участники пресловутого «освободительного движения».

B. И. Ленин, с присущим ему талантом революционной полемики, перефразировал мысль Кюстина о России «как бы тюрьмы» и императоре-тюремщике и оформил этот миф в лаконично-категоричную фразу «Россия – тюрьма народов".    

продолжение здесь