Они реально упоротые

- Вот! - поднимает вверх размашистым жестом палец алкаш Арсений - Теперь главное, ик, ой. Я предлагаю зачесть февральскую водку по 10 рублей за бутылку, а тогда я возможно тебе дам денег.

Слышится глухой удар и звук падающего тела. Это Дуся, старые советские счёты, и тело Арсения.

- Иди работать, алкаш, спасу нет от тебя никакого, идиота! - кричит Дуся из-за прилавка

- Исключено - сообщает лежащий в удобной позе Арсений - Я не быдло там какое-то, чтобы работать, я ключевой пункт сельской политики, во мне многие заинтересованы, и я красиво пою и скакать могу

- Только вот попробуй мне покупателей воплями своими распугать пьяными - говорит Дуся - я участкового вообще позову

- Вот! Идея! - говорит Арсений, стоя на карачках и планируя с третьего раза принять вертикальное положение - Я сейчас сам пойду к участковому и напишу на тебя заявление, что ты мне отказываешься февральскую водку по десятке продать, то есть ты саботируешь товарооборот в деревне, ты могла бы получить живые деньги, вот прямо скоро, а ты специально не хочешь, потому что ты, Дуся, вредная и нехорошая женщина (Дуся уже стоит рядом на замахе, счёты тяжелые, поэтому риторика меняется в сторону смягчения)

- Иди давай отсюда, тунеядец - говорит Дуся, уперев руки в бока

- Поправлю - европеец - говорит Арсений, ударяясь об дверной косяк и морщась - И я вот через 24 дня вернусь сюда с участковым и мы поговорим о твоей безобразной и античеловеческой кредитной политике.

- Ага, поговорим - бодро говорит Дуся - Приходи с участковым.

- Слыш, мать - неожиданно сникает Арсений - А чекушки нет? Трубы вообще горят, помоги, а?
- Никогда мы не будем братьями - сообщает Дуся, переставляя товар на полках - Свободен, алкаш.