М.Хазин: «США и Западной Европе фашисты ближе любых пророссийских сил»

Все-таки острый конфликт на Украине вызывает удивление. В конце концов, откровенных бандеровцев, даже с учетом оголтелой пропаганды, там не так много.

Ну так, казалось бы, что мешает договориться, почему такое категорическое неприятие иных точек зрения? Чем и кому мешает русский язык? Зачем нужна пропаганда русофобии, которая разрушает Украину как государство у нас на глазах?

У нормального человека это вызывает искреннее удивление, особенно в части массовых убийств, которые явно направлены на то, чтобы запугать большую часть населения.

Откуда все это взялось?

Ответ на этот вопрос, как это часто и бывает, лежит далеко за пределами Украины. И дело тут не в «руке Вашингтона» или «руке Москвы», как часто говорят записные пропагандисты с обеих сторон. Проблема куда интереснее и глубже.

Дело в том, что в обыденной жизни мы сталкиваемся с двумя силами, двумя формами власти. Первая из них – это голая сила, сила оружия, прямого насилия. Вторая – это сила денег. Деньги обычно побеждают голую силу, точнее, ставят ее себе на службу.

Но есть еще и третья власть – концептуальная. С ней люди в обыденной жизни обычно не сталкиваются, но она побеждает власть денег. Это власть, которая определяется неким общепризнанным правом и признаётся всеми, даже теми, кто с ней не согласен.

Это может быть власть царя или короля (и тогда она базируется на божественном праве: монарх – помазанник божий), власть денег как сакрального принципа (протестантизм), наконец, власть справедливости. Сила СССР была как раз в том, что он предлагал миру одну из форм справедливости, и до тех пор, пока в нее верили, сила СССР была непоколебима, хотя у него были очень серьезные враги.

Если мы посмотрим на сегодняшний мир, то увидим, что еще совсем недавно практически всем миром правила всего одна концептуальная власть, основанная на «либеральных ценностях». Кавычки я поставил не зря: основная ценность либерализма, «свобода», предполагает самостоятельный выбор адептами своей ценностной базы, а еще одна ценность, «толерантность», запрещает обществу исследовать эту систему ценностей. Отсюда, кстати, и дикие «наезды» на страны с традиционной ценностной моделью, которые, например, не поддерживают пропаганду гомосексуализма. Да, он не преследуется, но здесь критикуется само право общества выносить суждения по поводу поведения индивидуума.

У либеральной концептуальной власти есть одно очень важное дополнение, без которого подобная модель просто не может существовать. Это способ контроля социального поведения, который в отсутствие морали (то есть основанного на традиционных ценностях понимания того, «что такое хорошо, а что такое плохо») заменяется государственным контролем (через закон) и правом сильного, то есть того, у кого больше денег. И в этом смысле наличие денег принципиально: любой вопрос в либеральном обществе решается через затрату денег. Как у нас говорят, он монетизирован. Даже чисто общественные механизмы вроде локальных референдумов и обсуждений все равно монетизированы через механизм, который у нас называется «пиаром» (от английского public relations – общественные отношения).

Проблема современного мира состоит в том, что механизм перераспределения денег в рамках либеральной концептуальности перестал работать. Я уж не буду говорить, почему (весь наш сайт этому посвящен): тут нужно просто сослаться на факт.

Но это означает, что вся выстроенная десятилетиями система социального управления миром, построенная на банальной схеме «Мы вам даем денег за то, что вы признаёте наше право писать законы и готовы их потом исполнять», начинает разрушаться. Если денег не даете – какое нам дело до ваших законов?

Но без концептуальности вообще мир жить не может – и начинают поднимать головы представители старых концепций власти, а подчас и появляются новые.

В случае Украины ситуация понятна: поскольку обещанного «счастья» от либералов не видно (кроме откровенного кидалова вроде ассоциации с Евросоюзом), наиболее разумные люди стали вспоминать старые концепты, связанные со справедливостью в рамках Русского мира, или даже больше – в рамках евразийского пространства, которое регулярно объединялось в рамках единой семьи народов (последний раз – в рамках социалистического Содружества наций).

Разумеется, в России времен олигархата и прихватизаторов о справедливости и говорить не приходилось, но сегодня ситуация вроде бы стала пусть очень медленно, но меняться, и именно Путин ассоциируется с этими изменениями. Я, кстати, не исключаю, что абсолютно оголтелая антипутинская пропаганда в либеральных СМИ как раз и связана с этой ассоциацией. Но, в любом случае, народ стал подтягиваться в этом направлении.

А с другой стороны – другая концептуальность, не объединительная, а разъединительная, жестко националистическая. С точки зрения США и либеральной Западной Европы (а там, как показывает опыт Франции, есть и другие силы), которые до дрожи боятся объединительных тенденций в Евразии (их, кстати, и Китай боится), фашисты много лучше любых пророссийских сил, поэтому сегодня в Киеве националисты работают с либералами (хотя последние и пытаются отправить первых на убой).

Но, в любом случае, то, что происходит на Украине, – это следствие разрушения либеральной концептуальной власти и появления новых (точнее, возрождения старых) концептов.

Отметим, что «арабская весна» из той же оперы, только процессы там идут немножко иначе, в связи с другой историей и другими участниками. Да и уровень агрессии там выше, поскольку политический ислам сегодня в принципе не признаёт право нынешней цивилизации на то, что она может нести какую-то справедливость (в этом смысле он является аналогом коммунистов конца XIX – начала ХХ вв.).

Возвращаясь к Украине, можно отметить, что, судя по всему, договориться уже не получится. Либеральная империя уже не возродится (ну, это, конечно, мое личное мнение, но под ним есть экономическая теория. Альтернативные взгляды, пусть их и поддерживает большинство «экспертов», на самом деле не подтверждены серьезными аргументами; это, скорее, «хотелки», чем реальный анализ), а значит, победит та или иная альтернативная концепция.

Я склонен считать, что в результате Украина распадется, но не путем выхода Юго-Востока, а путем выхода националистической Галиции из объединившегося Русского мира. Именно потому, что речь идет о властных концептах, в которых обычно побеждает более конструктивная модель. А у национализма с конструктивизмом проблемы: Галиция – это все-таки не Германия 30-х годов. Правда, до этой победы либералы прольют еще много крови.

Но в самом конце нужно отметить, что проблемы, аналогичные украинским, ждут и Западную Европу, и Азию, и Китай (в котором тоже, после постепенного отказа от социализма, есть концептуальные проблемы). И в этом смысле нам нужно максимально усиливать правильную концептуальность в управлении нашей собственной страной, то есть выстраивать семью народов, построенную на традиционных ценностях, отказываясь от либерализма, в первую очередь – в экономической политике.