Украинские СМИ признали: дома на Донбассе разграблены нацбоевиками и ВСУ

Татьяна Мартынюк — о том, как за спинами настоящих героев творятся черные дела.

Кому война, а кому мать родна.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Ходим по тем местам, где журналистов нет по понятным причинам.

Там, где раньше не ступала нога журналистов, везде отпечатки грязных берцев. Таким военные на камеру не хвастаются и, конечно, не дают журналистам сделать лишний шаг.

Почему мы дома не можем снять?

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Раз вас контролируют — значит, вам не доверяют!

Мы откровенно признаемся: подготовить этот сюжет к эфиру было тяжело как никогда.

АЛЕНА КОСТОГРЫЗ, хозяйка дома в Водяном: Об этом никто нигде не говорит вслух. Я не уверена, что и вы об этом скажете, что вам позволят это.

Говорить, нельзя молчать. Несмотря на последствия, мы решили поставить жирную запятую именно после первого слова в предложении.

Село Водяное. Всего в 2 километрах от Донецкого аэропорта. Когда-то здесь были элитные дачные поселки, ныне — сплошные руины. Из-за близости к линии огня, множество домов и правда пострадало от «Градов», но мины и снаряды уничтожили не все.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Сия участь не минует ни богатые дома, ни средние, ни обычные.

Дома грабят. Об этом шепотом говорят между собой солдаты, знают волонтеры. Слухи доходят и до командования, но открыто говорить об этом никто не решается. Впрочем, и действовать тоже.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Спи спокойно, страна! Граница на замке…

Это впечатляющее видео на условиях анонимности нам передали бойцы 93-й бригады. Они пошли на этот шаг из отчаяния, так как не могут наблюдать, как происходит произвол не без ведома командования.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Есть даже информация, что наш комбат подряжает воинов на обустройство своей то ли квартиры, то ли квартир ввиду того, что материалы неограниченные.

Мародерство в Водяном началось еще год назад, как только от обстрелов убежали гражданские. Его собственными глазами видели люди, которые оставались здесь до самых мощных обстрелов. Алена Костогрыз хорошо помнит, как нагло на чужих дачах хозяйничали бойцы «Правого сектора»* и 95-й бригады.

АЛЕНА КОСТОГРЫЗ: Выносить стало нечего, остались целыми только наши дома на наших улицах. Они мне стали рассказывать, что вот этот соседний дом очень важен — они его два дня ломали. Они открыли этот гараж и обнаружили там почти новую шестерку «Мазду». Ну, в общем, через пару дней эта машина ушла, и больше мы ее не видели.

Женщина вспоминает: с дач выносили все — от техники и посуды до батарей на металлолом.

АЛЕНА КОСТОГРЫЗ: Я несколько раз с ними пыталась говорить на эту тему. Они… отморозились, как это сейчас принято говорить. Но они нам говорили: «Правый сектор» это еще ничего, подождите, придут ВСУ к вам.

В Водяном военное напряжение росло, и супруги выехали в более безопасный Дмитрев. Когда по прошествии некоторого времени соседи передали им фото их дома, женщина впала в отчаяние: самые страшные их подозрения сбылись.

АЛЕНА КОСТОГРЫЗ: Мой дом — вот это то, что сфотографировано — это было тогда, когда уже там «Правого сектора» практически не осталось. Мы все-таки рассчитывали на то, что мы сможем туда вернуться. Теперь я думаю, что возвращаться будет некуда.

ВИКТОР ДЕМЕШКО, хозяин дома в Водяном: Приезжаем — взломанные дома. То, что в домах творилось, это неописуемо. Честно говоря, нужно иметь нервы, чтобы это видеть. Разбито, раскурочено… Ну, до неимоверности. Это мародерство, я называю.

Каким был его дом, Виктор Демешко может только вспоминать. От полностью обустроенной дачи остались только фотографии — до и после. Сейчас он вспоминает, как за попытку угомонить мародеров военные с ухмылкой вытолкали его за блокпост. Уже прошел год, как он не может попасть в поселок.

ВИКТОР ДЕМЕШКО: Они просто предупредили, чтобы больше там не появлялся. Наш бухгалтер пыталась проехать, ее пустили на пять минут. В общем, она там в шоке была, пыталась что-то взять, но там уже и брать нечего было. Все было вытащено, вывезено.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: В гостях у Запорожской сечи. Точнее, после того, как они уехали.

За год в Водяном сменили дислокацию несколько подразделений: и добровольцы, и ВСУ. Как утверждают свидетели, с каждой ротацией дома значительно беднели.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Здесь живут хорошие солдаты украинцы. Даже розетки и краны поснимали.

Перед вами съемки одного и того же дома в Водяном с разницей в два месяца. Из него вынесли все вплоть до голых стен и варварски вырвали электропроводку. Обратите внимание: на сентябрьском видео мы все еще видим остатки кухонной мебели, а в ноябре — от них и следа не осталось.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: В предыдущий раз, когда я здесь был, паркет еще был, и кровать была, поломанная, правда, но… Даже кровать и ту. Ну, двери с лутками, понятно… У нас одни выбьют, а другие — ремонтируют.

Мы поехали в Водяное проверить предоставленные факты. Наши попытки увидеть собственными глазами реальное состояние домов вызывает у приставленного к съемочной группе пресс-конвоя немалую агрессию.

Почему мы дома не можем снять?

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Я ж вам объясняю: в этих домах живут люди — солдаты. Раз вас контролируют — значит, вам не доверяют! А то начинается: «Вот, нас не пускают». Это безопасность ваша, безопасность ребят.

Запрет на съемку объясняют мерами безопасности, но ведь шило в мешке не спрячешь. Это — лишь малая часть далеко не радужной картинки, которую нам удалось увидеть, но ее достаточно, чтобы представить реальные масштабы здешнего горя.

Полный погром.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Да нет. Ну что? Валяются какие-то вещи. Может быть, тут стоял какой-то золотой унитаз, но его уже нет.

И кто же все это сделал? Немногочисленные местные жители, которые остались тут, подтверждают, что это дело рук солдат. Но никто не конкретизирует, каких именно. Останавливать мародерство и не пытались: против автомата аргументов нет.

МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ: Ну и что? Если он с оружием идет, я, что, должен охранять?

Сами солдаты забирали?

МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ: Да.

Тут остались целые дома нетронутые?

МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ: Ну, остались, наверное. Даже стекла мало где есть. Если неразбитые, они сами разбивали. Печки, что люди топили, поразбирали на металлолом.

«Я не я и хата не моя». Руководство 93-й бригады, которая стоит тут сейчас, уверяет, что ни сном, ни духом о том, кто и когда так по-варварски разнес целый поселок.

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЕНКО, замкомандира 93-й бригады: Я так понимаю, вы намекаете на случаи выноса военнослужащими определенного имущества. Необходимо, опять же повторюсь, разбираться по каждому из случаев. На моей памяти были два случая, когда определенные преступные элементы, пользуясь тем, что на них военная форма — даже заявления такие существуют — занимались грабежом местных домов.

Никто и до сих пор не думал разбираться с этими фактами. Госпожа Алена, будучи реальным свидетелем погрома соседских домов, пыталась поднять этот вопрос в военной прокуратуре. Воз и ныне там.

АЛЕНА КОСТОГРЫЗ: Мы видели, какие груженые машины приезжали к новой почте в Красноармейске. Мы видели это своими глазами. Нам было сказано так: вы должны предоставить какие-то подтверждения, что у вас там было. Нас туда не пускают где-то порядка с 10—11 декабря прошлого года. Ну какие свидетельства я могу представить?! У меня был полностью оборудованный дом.

ВИКТОР ДЕМЕШКО: Когда вот этого комендант нашего Водяного, офицер, спросил, у вас есть фотографии, где украинский солдат занимается грабежами. Конечно, нет. Ну, пулю можно было получить элементарно за эти вещи. Недоказуемо!

Войны и мародерство — вещи, к сожалению, совместимые. Волонтер Ольга Решетылова — одна из немногих, кто настойчиво бьет тревогу. Но разбираться с военными преступниками не берется даже военная служба правопорядка.

ОЛЬГА РЕШЕТЫЛОВА, волонтер: В зоне боевых действий, это, скажем так, очень рискованно. Я знаю, что сотрудников органов военного правопорядка ставили к стенке и угрожали расстрелом — что угодно. Кто, в какой период эти дома были ограблены, кто это делал, уже будет сложно доказать. К большому сожалению.

Подобные случаи не могут не кидать тень на всю армию. Осознавать это тяжело. Позор, что пока настоящие патриоты гибнут на позициях, некоторые псевдовояки абсолютно безнаказанно за их спинами позорно обогащаются.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Домой я ничего не отправлял, брали сюда матрасы на боевые позиции. Понятно, что это не оправдание. Прошу прощения.

Тем, кто когда-то вернется в разграбленные дома, придется списать все потери на войну и всю жизнь иметь неприятный осадок на душе. Не обкуренные боевики растащили имущество, а свои, прикрываясь оружием и должностями. Закон и порядок на фронте — понятия размытые.

Татьяна Мартынюк, «Достало!».

Дата выхода в эфир 07 декабря 2015 года.

• «Правый сектор» — террористическеская организация, запрещенная на территории РФ (прим. RT).