России возвращают добро

Доля в Euronews опять принадлежит ВГТРК.

Новость об отмене решения об аресте российской доли в Euronews прошла практически незамеченной, хотя она даже важнее, чем информация о выигранном ЮКОСом 50-миллиардном процессе двухлетней давности. Мы становимся свидетелями возврата европейского правосудия к здравому смыслу. Что приятно, даже если этот возврат ненадолго.

Я уже писал, что наши активы в Euronews и невелики, и сомнительны — телекомпания в последнее время показывает убытки. Однако здесь, как все понимают, важны не столько деньги, сколько принцип: некоторые национальные суды в прошлом году приняли иски акционеров ЮКОСа к рассмотрению и на основании решения Третейского суда в Гааге арестовали российское имущество.

Либеральная часть нашего общества, разумеется, такие решения приветствовала, не особо вдаваясь в юридические тонкости. Более того, один из гуру либералов Сергей Пархоменко, не вполне правильно понимая суть правового спора, в январе этого года заявил на «Эхе Москвы», что Россия проиграла суд окончательно и бесповоротно.

В статье 27 п. k Договора к Энергетической хартии (ДЭХ) о порядке разрешения споров сказано следующее: «Если Договаривающиеся Стороны, являющиеся сторонами в споре, не договорятся об ином, суд заседает в Гааге и использует помещения и средства обслуживания Постоянной Палаты Третейского суда».

Другими словами, участники Энергетической хартии обзавелись собственным внутренним арбитражем, который должен разрешать споры, если они возникнут. Именно в этой логике было принято решение летом 2014 года.

Постоянная Палата Третейского суда Гааги по традиции используется во многих договорах. Именно поэтому так часто мы слышим название этого голландского города, когда заходит речь о международных судах. В результате третейские суды там расположены чуть ли не на каждой улице, однако выполняют они разные функции, никак между собой не связаны и создаются по разным поводам.

В отличие от Сергея Пархоменко, своей интуиции в сложных юридических коллизиях я стараюсь не доверять. Поэтому обратился за разъяснениями к доктору юридических наук, профессору МГУ Леониду Головко.

Если упрощенно, третейский суд — это инстанция, которую можем создать даже мы с вами. Например, у вас возник межевой спор с соседом по даче, и вы договорились, что в суд общей юрисдикции обращаться не станете, что председатель вашего садового товарищества вполне способен вынести справедливое решение. И если оно удовлетворит обоих, вы добровольно проведете новые границы своих участков и внесете соотвествующие изменения в кадастровую запись.

Однако председатель счел правым не вас, а соседа. Означает ли это, что вы уже не можете обратиться в суд общей юрисдикции?

Разумеется, не означает. Более того, именно решение районного суда будет являться законным основанием для проведения новой границы в кадастре (разумеется, после того как будут выиграны суды в вышестоящих инстанциях), а вовсе не решение председателя товарищества. Человека, возможно, и авторитетного, но только в вашем узком кругу садоводов.

Сергей Пархоменко прав в том, что выше председателя дачного кооператива инстанции нет — вынесенное им решение окончательно. Третейский суд, созданный участниками Договора к Энергетической хартии, является высшей инстанцией для тех, кто его подписал. Для него не столь важны разные «мелочи» вроде ратификации главного документа — он заинтересован, чтобы работала сама хартия. И в этом смысле его решение о компенсации Россией 50 млрд долларов акционерам ЮКОСа вполне оправданно.

Но журналист совершенно не прав, объявив, что решение Третейского суда участников ДЭХ не может быть оспорено. Недовольная его решением сторона имеет полное право обратиться в суд общей юрисдикции. Что, собственно, и сделала Россия — мы написали исковое заявление в окружной суд Гааги. И честно выиграли процесс.

Суд Лиона на основании вердикта окружного суда Гааги уже отменил свое решение. Так же справедливо, надеюсь, поступят бельгийские суды и суды других стран, которые успели арестовать наше имущество.

При этом мы не должны питать иллюзий — впереди процессы в вышестоящих инстанциях, вплоть до Верховного суда (Высшего совета) Нидерландов. И нет никакой гарантии, что Запад окончательно «ослабил давление» на Россию, как верно написал Михаил Ходорковский. Вполне возможно, политическая ситуация к тому времени изменится, и мы проиграем процесс.

В «деле ЮКОСа» совсем мало правосудия, здесь важнее телефонное право. Весь вопрос в том, хватит ли европейским юристам сил и мужества сопротивляться давлению политиков.