Уйдет ли Европа с исторической сцены. Андрей Бабицкий

Происходящее сейчас в Европе есть уход с исторической сцены европейской цивилизации, ее умирание в конце тысячелетнего периода. Предсказанный Освальдом Шпенглером в одноименной книге в начале прошлого века закат Европы приходится на первые десятилетия века нынешнего. Так что если немецкий мыслитель прав, то мы присутствуем при смене того, что он называл типами культуры, которых общим числом девять. На смену европейскому приходит русско-сибирский.

В ближайшие тысячу лет минус последние три сотни (именно таков, по Шпенглеру, исторический цикл формирования культуры, ее становления и прихода в летальную стадию цивилизации, каждый период примерно по 200 лет) России предстоит испытать высочайший творческий подъем: расцвет искусств, обостренное религиозное переживание, поиск новых форм общественного и государственного устройства, продуцирование новых смыслов о себе и собственной роли в истории, морально-нравственный ренессанс.

Очень хочется верить, что ласкающие наш слух догадки великого мыслителя хоть как-то привязаны к реальности, тем более что свойственное русской идее представление о мессианском призвании России именно таким и видит ее будущее. Но, увы, перед глазами Шпенглера вставала Россия, пережившая две революции и пожираемая гражданской войной. Ее он считал аналогом азиатской орды, которая станет могилой для Европы.

Само название «русско-сибирский тип» есть следствие традиционных для европейского сознания стереотипов: Сибирь – это хтоническая изнанка России, где жизнь способна существовать только в форме медведей. Так что если гениальный философ и прав в своих расчетах, то не потому, что он был хорошо знаком с предметом и его анализ был верен. Возможно, он вопреки ложным предпосылкам выступил в роли Сивиллы, угадав будущее – эту гипотезу можно сделать предметом веры, но не доказательств.

Другое дело Европа, которую энциклопедически образованный Шпенглер знал и как место обитания, и как исторический феномен, в деталях. Поэтому его догадкам о ее судьбе мы имеем все основания доверять куда больше. Тем более что нарисованный им портрет сегодня не меняет качественно своих параметров, но их масштаб обретает устрашающий размах. То есть положение вещей легко описывать категориями «Заката Европы», хотя о том, как далеко продвинутся европейцы и американцы в вычитании себя из истории или истории из себя, философ вряд ли догадывался.

Шпенглер отрицал наличие морального универсума, полагая, что каждой культуре свойственна собственная – относительная – модель морали.

Тем не менее, признаки культурного расцвета – это вера в Бога, искусство, тогда как атеизм и материализм, безоглядная веру в науку, революционные идеи, экспансионизм как антипод органичного внутреннего развития, торжество города, где нет людей, а есть толпа, он считал свидетельством упадка. Даже те, кто раз и навсегда влюблен в «страну святых чудес», как назвал Европу Федор Достоевский, уже всматриваются в предмет своего обожания со все большим страхом, видя, как рушится их идеал.

Агрессивные левацкие идеи мультикультурализма и победы сексуальных меньшинств над традиционными отношениями, семьей, любовью хотя бы даже в бытовом ее варианте камня на камне не оставляют от той системы ценностей, в пределах которой веками воздвигалось европейское здание. Революция, которая идет рука об руку с закатом, вершится по всему периметру западного мира, возвещая о неизбежности его падения.

Метафизика Шпенглера противоречива и не сформулирована до конца. Собственно, к предмету нашего интереса она не имеет отношения, поэтому коснусь только одного аспекта. Рационализм и позитивизм, господствовавшие в европейской мысли начиная с Просвещения, были если не низвергнуты, то очень серьезно поколеблены в своих основах шпенглеровской философской доктриной. Ему удалось убедительно показать, что культура и человеческое общежитие в историческом процессе складываются и движутся не благодаря внешним обстоятельствам, но развиваются из себя, из собственного культурного кода. Философ верил в наличие души у культуры, будем считать это синонимом самобытности. То, что культуры так не похожи друг на друга, это яркое свидетельство их способности сопротивляться внешней обусловленности, формируя себя волевым актом и творческим порывом.

Как и какого именно числа произойдет закат Европы, мы не знаем, но узнаем очень скоро. Картинка в калейдоскопе меняется так быстро, что глаз не успевает фиксировать рисунок. Тенденции распада и хаоса нарастают столь стремительно, что, кстати, слово «закат» кажется уже слишком мягким для описания происходящего. Однако я не буду торопиться предсказывать гибель «страны святых чудес». Левацкий нажим возрастает, но действие рождает противодействие. Задавленное «новой этикой» большинство все чаще находит в себе силы оказывать сопротивление «культурной революции». Так что мы еще посмотрим, кто кого.