Сила слова...

«Объединение Германии произошло потому, что Шабовски проспал заседание Политбюро»

Двадцать пять лет назад – 9 ноября 1989 года – в Восточном Берлине состоялась судьбоносная пресс-конференция, на которой было сделано сенсационное заявление, подтолкнувшее падение Берлинской стены.

В зале присутствовал и корреспондент венской газеты Die Presse Эвальд Кёниг (Ewald König), единственный западный журналист, который был аккредитован как в ФРГ, так и в ГДР. Наш корреспондент Алекс Вайден попросил живущего сегодня в Берлине австрийского журналиста рассказать о тех исторических событиях.

Очередная пресс-конференция члена Политбюро СЕПГ Гюнтера Шабовски (Günter Schabowski) началась около 18 часов и традиционно проходила в берлинском медиацентре IPZ на Mohrenstraße. Здесь журналистам предлагался целый комплекс услуг: в киосках можно было купить почтовые марки, пообедать в расположенном в здании ресторане, позвонить по телефону или договориться об интервью. Журналисты, особенно иностранные, были окружены «постоянной заботой»: вплоть до того, что все столы в ресторане прослушивались сотрудниками Штази, а видеокартинку бесед им заботливо поставляли специальные камеры, спрятанные в белые плафоны динамиков. Вся информация шла сначала в подвал IPZ, где находился центр прослушки, откуда по проложенному под землёй кабелю «интересные записи» передавались в неприметные квартиры в одну из высоток на Leipziger Strasse. При этом контроль за корреспондентами начинался уже на подходе к IPZ, когда они попадали в поле зрения скрытых камер, установленных сотрудниками подразделения Штази OibE (офицеры для специальных задач). Так что журналисты уже не удивлялись, что с ними здоровались по имени ещё до того момента, как они успевали открыть входную дверь. Словом, общая атмосфера обычно не располагала журналистов часто посещать пресс-конференции членов Политбюро, на которых к тому же было достаточно скучно.

Гюнтер Шабовски начал скучно и на это раз: «Да, в ЦК существует потребность к обновлению партийной политики, да, нужно быть более критичным и, в первую очередь, самокритичным, надо брать на себя больше ответственности». И далее всё в том же духе. Единственно необычным моментом стали вопросы, впервые на моей памяти заданные коллегами из ГДР. Речь шла о культе личности Эриха Хонеккера (Erich Honecker): накануне в одном-единственном номере газеты Neues Deutschland 43 раза была напечатана фотография председателя Политбюро СЕПГ. Шабовски не стал ничего пояснять, ограничившись замечанием, что не может оказывать влияние на публикацию фотографий в прессе.

Лишь почти через час явно подуставший Шабовски начал теребить в руках многостраничный документ, который перед этим вытащил из своего портфеля, пытаясь ответить на очередной вопрос прессы. Это был не готовый документ, а лишь проект решения Совета министров о переработке Закона ГДР о выезде заграницу. Перед этим как раз и зашла речь о свободе выезда. В 18 часов 53 минуты очередь задавать вопрос доходит до корреспондента итальянского информационного агентства ANSA Рикардо Эрмана (Riccardo Ehrmann), который сидел вполоборота на краю подиума, откуда вещал Шабовски. «Вы говорили об ошибках. Вы не считаете, что было большой ошибкой появление на днях положений достаточно ограниченного Закона о свободе передвижения?» – спрашивает он на ломаном немецком.

Шабовски начинает крутиться на месте, пытается сформулировать свою мысль, но у него ничего не получается. Даже начало его ответа было запутанным и непонятным: «Из проекта нового Закона будет вынут определённый пассаж, так что, как говорится, постоянное правило по выезду за границу… то есть оставление Республики». Проблема была в том, что этот документ Шабовски увидел впервые. Как выяснилось уже позже, он «прогулял» заседание Политбюро, на котором и обсуждалась этот важная бумага. Якобы функционер банально проспал это совещание, поэтому понятия не имел, о чём вообще идёт речь.

«Когда же новое правило вступит в силу?» – раздался вдруг вопрос из зала. Это подал голос корреспондент Bild Петер Бринкман (Peter Brinkmann), сидящий в первом ряду. «Насколько я знаю, – начитает перекладывать бумаги Шабовски, – сейчас, немедленно!» Через ряды журналистов ощутимо проходят электрические разряды. Шабовски замечает необычную реакцию зала и после короткой паузы растерянно добавляет: «Вообще-то, я не знаю, мне сообщили, что данная информация сегодня уже была распространена. У вас она уже должна быть». Шабовски пытается дать задний ход: «Я выражаюсь так осторожно, потому что в этом вопросе недостаточно информирован, а бумагу мне сунули в руки прямо перед приходом к вам». Но, похоже, уже поздно. Практически сразу же пресс-конференция, явно вышедшая из-под контроля, заканчивается. Наверное, последствия заявления Шабовского были неясны даже для него самого – иначе он вряд ли поехал бы к себе домой, в резиденцию Вандлиц. Уверен, что в тот момент мало что понял не только Шабовски, но и большинство журналистов, включая меня. Достаточно сказать, что в новостной передаче Heute на ZDF, а также в Aktuelle Kamera телевидения ГДР, вышедшей в 19:30, сообщение о заявлении на пресс-конференции проходит практически незамеченным. Лишь в 20:00, когда в эфир выходит Tagesschau с анонсом «ГДР открывает границы!», события начинают разрастаться как снежный ком: становится ясно, что назревает сенсация!

Как и многие другие корреспонденты, я судорожно пытаюсь дозвониться до редакции. Бесполезно: устаревшие телефонные линии, проложенные в Восточном Берлине сразу после войны, безнадёжно перегружены: соединение на Вену постоянно срывается. Подхватив бумаги, мчусь к пограничному переходу Checkpoint Charlie, до которого десять минут ходу. Несмотря на тщательную проверку пограничников ГДР, всё равно быстро добираюсь до ресторана «Афины II» – первого ресторана на западной стороне разделённого города. Греческие официантки, зная о моих проблемах с телефонной связью, всегда предоставляли мне свободный аппарат для звонков в Вену. И на этот раз я вызвал дежурную стенографистку в своей редакции под заливистые мелодии сиртаки. Только лишь передав сенсационные новости, позволил себе поразмышлять над ними под рюмочку узо. С тех пор день 9 ноября 1989 года, проведённый в Берлине, у меня неизменно связывается с музыкой, под которую танцуют популярный греческий танец.

Алекс Вайден