О ПОХОДЕ ГЕТМАНА САГАЙДАЧНОГО НА МОСКВУ И ПОКРОВЕ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ

Возвращать потерянные царства-королевства было в семье Ваза делом привычным. Папа Владислава, польский король Сигизмунд, сорок лет всё пытался корону Швеции вернуть. Воевал со шведами часто. Полякам упрямство такое не нравилось, рокоши устраивали.

Перед походом издал Владислав Жигимонтович манифест к своим подданным. Извещал, что идёт царством Московским править. С ним изгнанники русские патриарх Игнатий, князь Юрий Никитич Трубецкой и другие люди московские. Обещал союз народов христианских против Турции и Крымского ханства, а православие не притеснять.

О том, что патриарх Игнатий тайно в униатство перешёл, а князь Юрий Трубецкой католичество принял, в манифесте сказано не было.

Владислав думал, что как при Лжедмитрии, поднимутся люди за нового царя. Да только «московиты» манифестов не читали, хлебом-солью нового царя не встречали, за Михаила твёрдо стояли.

После года войны к Москве подошёл королевич. А Сейм польский деньги для похода только на год и выделил. Наёмники расходиться начали. Тем временем к Михаилу подкрепления подходят.

Делать нечего, пришлось королю Сигизмунду просить гетмана Сагайдачного помочь сыну. Обещал казакам деньги, гетманский титул утвердить, число казаков реестровых увеличить, православию послабления сделать и прочие милости королевские.

Гетман, подумав, согласился уважить просьбу королевскую.

Воевать запорожцы умели, смерти не боялись. И гетман Сагайдачный дело своё добре знал. Двадцать лет без малого казаками командовал.

На Чёрном море каждый год гуляли. До двадцати тысяч на лодках-чайках выходило, Варну, Кафу брали. Синоп с верфями военными сожгли — полторы тысячи вёрст от Сечи Запорожской! Появлялись поутру в турецких гаванях. Без осады, сразу, на стены крепостные карабкались. Голые по пояс с саблями наголо. Чубы оселедцы по ветру гордо реяли. Быстро своё дело делали и стремительно в черноморской дымке исчезали.

Три года назад в Стамбул ворвались. Добычу богатую взяли, пленных и рабов вызволили, пару кварталов зажгли и ушли. За полдня управились. Султан на охоте был, в бессильной ярости дым над столицей наблюдал.

Вернулись запорожцы в июне 1618 с очередного похода турецкого и на Москву пошли.

Тысячу вёрст от Сечи Запорожской до Москвы за три месяца отмахали. Города русские защищались отчаянно, да все силы против Владислава на запад были брошены.

Доносили царю, что «запороги» города жгут, грабят, людей убивают, насильничают. О запорожских бесчинствах в Москве летописи уже не сообщали. Притихли казаки.

К столице Сагайдачный с двадцатью тысячами казаков подошёл. Пять тысяч на юге, у Донского монастыря оставил, с остальными в Тушино пришёл к Владиславу.

Приободрился королевич. Возьмёт с лихими запорожцами Кремль, на царство коронуется, перезимует, а дальше видно будет. Грамоту послал Царю Михаилу и боярам, чтобы челом ему били и подписал «Великий Князь Московский». А бояре титул тот предерзостный дёгтем вымарали и обратно королевичу грамоту отправили.

В те дни комета над Москвой объявилась. Головой к городу встала. Царь и бояре решили, что дурной знак это — не иначе быть Москве взятой поляками. Ну, да чему быть — того не миновать. Авось пронесёт.

Царь с боярами тогда не знали, что комета предвещала Европе начало войны Тридцатилетней. Кольца крепостные московские на совесть были сделаны. Не одну сотню лет строились. Внутри — Кремль с Китай-городом, дальше Белый город (где сейчас Бульварное кольцо), за ним Земляной город — валы (где сейчас Садовое). Сил у москвичей мало было Земляной город оборонять, в Белом городе засели.

На совете поляки решили Москву с трёх сторон штурмовать.

Главный приступ с запада, против Арбатских ворот назначили. Кавалер Мальтийского ордена Бартоломей Новодворский петарды хитрые изготовил. Мастером по минному делу был. Семь лет назад  рванул Бартоломей ворота в Смоленске и взяли поляки город.

Для штурма северных Тверских ворот лестницы высокие смастерили.

А с юга от Донского монастыря запорожцы должны были ударить. По Живому мосту наплавному, что перед Москворецкой башней, и в Кремль.

Как пойдут на приступ с трёх сторон поляки и казаки, москвичи не будут знать куда бежать. А как в Белый город ворвутся — начнут дома поджигать. Запылает город, падёт Москва!

За день до штурма французские инженеры Жорж Бессон и Жак Безе, которые в войске Сагайдачного служили, к москвичам перебежали. План приступа рассказали и советы дали, — ворота Арбатские укрепить срубами и землёй подсыпать, перед Тверскими воротами ров выкопать.

Запорожцы в бой обычно под музыку шли, как на праздник, а тем вечером перед приступом смурные были. Задумчивые. Москва перед ними — столица православная, не Стамбул иноверный. Опять же, штурм поляки назначили в ночь с субботы на воскресенье, да ещё и на Покров Пресвятой Богородицы. В такой день в церкви службу справлять надо, а не столицу православную поджигать! Креста на этих ляхах нет, прости Господи!

Покров большим праздником у запорожцев считался. Первая церковь на Сечи была Покровская. Сама деревянная, а внутри золотом и драгоценными камнями изукрашена. После походов жертвовали казаки на церковь, не жалеючи.

Праздник Покрова от базилевса византийского Льва Мудрого пошёл. В те времена осадили Константинополь русы язычники. В ночь на воскресенье явилась Матерь Божья, накрыла своим платом город и тем от врагов спасла, отступили русы.

А запорожцам тоже ведь нынче столицу православную штурмовать. Первый снег хлопьями белыми город покрывает. Да и воскресенье тоже завтра. А они, получается, те самые враги — русы и есть? Сходится ведь всё!

Тут ещё и благовест в московских церквах зазвонили. На душе совсем нехорошо сделалось.

Гетман Сагайдачный глядел на понурившихся хлопцев и думал.

Перед походом на Москву говорили, что признают люди московские королевича. Но крепко дерутся русские, видать поверили Михаилу, не хотят Владислава Жигимонтовича. А в Украине поляки принуждают православных в униатство переходить, церкви отбирают.

Ну и смысл какой кровь православную проливать и Москву перед зимой жечь? Грех это!

На совете Новодворский с добровольцами в первых рядах идти пожелал, а запорожцев в тылу оставили. Не захотели шляхтичи славой с хлопами делиться. Ну, значит, так тому и быть. Нынче наша хата с краю.

Как стемнело приступ скомандовали. Немецкая пехота Бутлера начала ворота Арбатские обстреливать. Стены Белого города дружными залпами москвичей полыхнули. Отряд латников Новодворского с петардами, рванул к воротам Арбатским. За ними добровольцы, гусары спешенные, отряд пехоты наёмной. Кавалеру уже 66 лет было, пули латников вокруг него косили, но добежал рыцарь мальтийский, прикрутил петарду. Рвануло — щепы полетели... Только ворота землёй подсыпаны и брёвнами подпёрты. Устояли!

Полезли поляки в узкий пролом, тут их шеренга "бельских немцев" — ирландских и шотландских гвардейцев царских залпом и встретила. До рукопашной дошло, да не сложилось в тот вечер у поляков. Отступили, не досчитались многих.

В схватке у москвичей погиб командир роты шотландцев Петер Юль и команду принял молодой поручик Юрий (Джордж) Лермонт, предок Михаила Юрьевича. В бою получил тяжёлую рану. Было ему примерно столько же, сколько поэту на роковой дуэли. А с польской стороны на тех же воротах шёл на приступ полк наёмников под командованием Питера из того же клана Лермонтов.

И у Тверских ворот осечка вышла. Москвичи за ночь ров спешно углубили и лестницы до верха стен не достали.

А запорожцы от Донского монастыря на приступ Живого моста вообще не пошли.

Наступала зима, и поляки съехались с русскими в селе Деулино перемирие заключать.

Бояре с переговоров Царю докладывали: «Во время съезда подъезжали к посольским провожатым козаки и говорили: поляки и литва и всё рыцарство стоят за королевича и мириться мешают, а они все козаки хотели отъехать к государю в Москву, но [им говорят] будто на Москве их братью козаков, которые выедут из Литвы, казнят и в тюрьму сажают: и они оттого к государю и не поехали".

Полковник Ждан Конша со своим полком перешёл на службу к царю Михаилу. Шляхтич Засурский доносил королю, что это сам Сагайдачный велел Конше к московитам перейти.

Перемирие подписали 1 декабря. Последние сполохи Смутного времени догорели.

Сагайдачный через год отправил к царю кошевого атамана Петра Одинца, чтобы принял Михаил на службу Войско Запорожское. Царь, подумав, вежливо отказал, отправил 300 рублей лёгкого жалованья. Сил у России тогда мало было с Польшей ссориться.

А в январе 1621 года в Яссах на границе с Турцией, провожая Патриарха Иерусалимского Феофана, принёс Сагайдачный и с ним Войско Запорожское покаяние за поход Московский. Мороз был. И ветер с Чёрного моря сильный дул. На коленях три тысячи запорожцев на площади стояли. Патриарх снял грех с казаков, однако же после строгого увещевания и впредь велел на Москву не ходить.

До Переяславской рады оставалось тридцать три года.

ССЫЛКИ

Прим. RF: Как недавно выяснилось, как раз в бою с запорожцами где-то под Пронском погиб один из сыновей нашего предка ряжского сына боярского Ширяя (Кирея) Иванова сына Веселой -  Ермол Ширяев сын Веселого...